Василий Головачев - Земля чудес [сборник]
— А этот? — Северцев протянул руку к рукояти меча и отлетел в сторону, не сразу сообразив, что произошло.
— Не дотрагивайтесь! — сверкнул глазами Хранитель. — Это Иезек, меч Яхве, Пожиратель Душ. Прошу руками ничего не трогать, это опасно!
— Почему же вы храните эти мечи? Не лучше ли их уничтожить?
— Каждый меч — символ войны или мира, магический жезл, реализатор власти и одновременно фигура равновесия. Их почти невозможно уничтожить как физический объект. Приходится хранить подальше от людских глаз, чтобы никто не соблазнился применить их еще раз. Но идемте, нам пора.
Северцев и сам чувствовал нарастающее темное давление на голову, закрадывающийся в душу страх, подспудное желание оглянуться, схватить оружие, куда-то бежать, кричать и драться, и он поспешил из зала вслед за переживающим те же эмоции Дмитрием.
В зале с Мечами Героев стало легче, несмотря на амбивалентность семантики, запрятанной в глубинах смысла самого понятия меч. Меч — как граница жизни и смерти!
Северцев не сразу понял, что эти слова принадлежат не ему, а Хранителю, и не произнесены вслух, а переданы мысленно.
Взгляды их встретились.
Старец кивнул:
— Вам еще многое надлежит понять, витязь, чтобы выйти на истинный Путь. Однако мое время истекло. Благодарю вас, други, за помощь и возвращение реликвий. Здесь они никому не причинят вреда.
— Но как же… — растерялся Дмитрий. — Мне говорили, что я должен взять меч и… защищать людей…
— Всему свое время, витязь. Ты тоже должен многое изведать, постичь, научиться отличать правду от лжи и человека от нелюдя. А пока ты не готов, судя по оставленному тобой следу. Берегись слуг Евхаристия и его самого. Он черный колдун, многому обучен. Хочу предупредить также, что твоему другу придется сдать трудный экзамен. — Старец посмотрел на Северцева. — Помоги ему.
— Какой экзамен?
— Озвученные тексты судеб изменяют эти судьбы. Вы все поймете сами, когда придет время. Идите, и да пребудет с вами благословение!
Хранитель поднял вверх палец.
Северцева и Дмитрия шатнула удивительная мягкая сила.
Сзади в стене возник проход.
Молодые люди, пробормотав слова прощания, вышли из пещеры с мечами в знакомый коридорчик. Оглянулись.
Зал и фигура старца в белом, показавшегося вдруг им великаном, исчезли в толще камня.
— Ущипни меня! — прошептал Северцев.
— Мы не спим, — негромко ответил Дмитрий. И Олег вдруг с некоторой долей зависти почувствовал превосходство друга: тот познал нечто, перевернувшее его отношение к миру. Опыт переживания чужих эмоций, опыт трансперсонального восприятия невидимых глазу сил.
— Спасибо тебе, — продолжал Храбров. — Один я бы, наверное, не справился.
— А я так до сих пор и не знаю толком, что происходит.
— Поедем к Кате, по дороге расскажу.
Они побрели к лифту, доставившему обоих в удивительный музей-хранилище Мечей Мира.
Из стены за их спинами выдвинулась белая фигура Хранителя. Взгляд его был печален. Он знал, какие бездны горя и боли предстоит перенести этим людям, только-только прикоснувшимся к иному слою многомерной жизни Земли.
Драйв № 3. Песнь мечей
И так мы с отцами нашими не одиноки.
Думаем о помощи Перуна и видим, как скачет во Сварге вестник на коне белом, и тот меч поднимет к небу, рассечет облака, и загремит, и течет вода живая на нас.
Велесова Книга. 8 (2)Аз Мысль о свадьбе родилась не у нее — у него: Дмитрий вдруг понял, что не может прожить без Кати ни одного дня, поэтому не стал откладывать свое решение в долгий ящик и уже через несколько дней после развязки драмы с мечами предложил Кате руку и сердце.
Девушка приняла его предложение без колебаний. Прошедшие события сблизили молодых людей больше, чем сблизили бы годы размеренной жизни, а влечение обоих друг к другу переросло в чувство любви совершенно естественно, хотя о любви они не заговорили ни разу. Все было понятно без слов, стоило только заглянуть в глаза друг другу.
Свадьбу решили сыграть первого сентября, в воскресенье.
Катя пригласила всех своих подруг, а также родственников, которых набралось у нее не так уж и мало: почти два десятка человек. У Храброва из родичей на свадьбе должны были присутствовать только родители и две бабушки, деды его давно умерли, и он практически их не помнил. А из друзей Дмитрий пригласил всего троих: Олега Северцева, Витюшу Костина и Антона Рыбина, с которым учился еще в школе. Хотел было позвать Виталия Сундакова, друга и учителя Северцева, но тот уже убыл в очередную экспедицию, и найти его не удалось. На вопрос, куда именно отправился на этот раз знаменитый путешественник, жена Эля ответила, что Виталий давно мечтал посетить Гору Мертвецов на Северном Урале, окруженную легендами. Дмитрий посетовал, что не знал о планах Виталия, иначе пошел бы с ним, и на этом телефонный разговор с женой Сундакова закончился.
А Дмитрий подумал, что после всего пережитого он и в самом деле нуждается если не в отдыхе, то в очередном походе, который смог бы отвлечь его от мыслей о мечах и обо всем, что с ними связано.
Тридцатого августа Катя отправилась по магазинам искать новые туфли — фату и подвенечное платье они уже купили, — а Дмитрий поехал в Институт археологии, к Витюше Костину, чтобы договориться об его участии в церемонии в качестве свидетеля со стороны жениха.
Витюша, получивший сотрясение мозга после встречи в ресторане «Колумб» с капитаном Коряцким, вынужден был какое-то время лечиться, поэтому остался в Москве, а не полетел в Челябинск, к месту раскопок городища Костьра, как рассчитывал. Предложение Дмитрия стать шафером на его свадьбе археолог принял с энтузиазмом. Сам он до сих пор женат не был и, по его словам, «совать голову в хомут» не собирался. А вот в свадебной церемонии поучаствовать не отказался.
Они договорились встретиться дома у Храброва, чтобы еще раз обговорить детали процесса, и Дмитрий направился к Дерюгиным. Катя должна была вернуться к обеду, а Вероника Сергеевна, ее мама, приготовила молодым обед. Будущего зятя она уважала за характер и взгляды на жизнь, несмотря на его «несерьезную» профессию путешественника, и в будущем никаких конфликтов «теща — зять», воспетых всеми юмористами Отечества, между Дмитрием и мамой Кати не предвиделось.
Однако ни в два часа дня, ни в три Катя не появилась. Молчал и ее мобильный телефон.
Дмитрий встревожился. На ум пришли события последних дней, связанные с находкой мечей на территории городища и тем, что произошло потом. Да, с помощью Олега Северцева мечи удалось сберечь и даже передать на хранение в Обитель Мечей, располагавшуюся, по словам Хранителя, аж под льдами Арктики. Но монахи Святой церкви Второго Пришествия, пытавшиеся завладеть мечами любой ценой, вряд ли отступились от своих намерений, поэтому от них стоило ждать любых пакостей. Хотя мечи для них стали уже практически недоступными.
— Обедайте без нее, Дима, — предложила Вероника Сергеевна. — Катя, наверное, забежала к подружкам, а те болтушки известные, так просто ее не отпустят.
— Нет, — покачал головой Дмитрий, стараясь не показывать тревоги, завладевшей сердцем. — Я лучше подожду.
— Ну, как хотите, — согласилась мама Кати. — А я пока позвоню Леночке и Саше, вдруг она у них.
Но и у подруг Катя не появлялась. Ни одна из них с ней не разговаривала, во всяком случае — нынешним днем, и в душе Дмитрия поднялась тихая паника. Он уже пожалел, что отпустил девушку одну. Теперь же оставалось только ждать и надеяться, что ничего серьезного с ней не случилось.
В пять часов вечера Дмитрий позвонил в милицию, сообщил о пропаже девушки, надеясь услышать, что правоохранительные органы ничего о ней не знают, и действительно получил отрицательный ответ: в сводках об убитых, покалеченных, травмированных и попавших под общественный транспорт фамилия Кати не значилась. Тогда он позвонил приятелю из МВД, работавшему в Управлении антитеррора, а точнее — в подразделении, занимавшемся делами похищенных людей. Но и Кирилл Утолин не смог сказать ничего определенного. Времени для каких-то выводов и версий прошло слишком мало.
А в девять часов вечера, когда Дмитрий был уже дома, зазвонил его мобильный телефон. Он схватил трубку:
— Алло! Катя?! Ты где?!
— Дмитрий Олегович Храбров? — раздался в трубке гнусавый мужской голос.
— Д-да… кто говорит?
— Секунду…
Пауза. Затем в трубке заговорил другой голос, твердый, сильный, с характерными горловыми модуляциями, очень знакомый. Дмитрий, холодея, вспомнил лицо его обладателя — монаха, с которым он встречался не однажды.
— Господин Храбров?
— Евхаристий… — глухо проговорил он.
В трубке хмыкнули.
